Население глупеет. За последние 12 лет оно поглупело очень
сильно. Особенно те, кто этого не замечает (или пропил мозги, или
шопинг сгноил). Многие утратили элементарную грамотность, а молодые
её не приобрели. Снижая «средний интеллект» России, учёные уезжают,
дворники и судомойки въезжают.
Население глупеет. За последние 12 лет оно поглупело очень
сильно. Особенно те, кто этого не замечает (или пропил мозги, или
шопинг сгноил). Многие утратили элементарную грамотность, а молодые
её не приобрели. Снижая «средний интеллект» России, учёные уезжают,
дворники и судомойки въезжают.
На телеэкране очередной айфончик рассказывает про интеллектуальные
высоты, которые скоро будут покорены в Сколково.
А в это время сокращают университеты. Сокращены часы литературы и
химии в школе. Добавлены часы физкультуры. Мозги заменяем
мускулами. Очень современно.
Филологи не нужны. На днях в Питере в университете филологам
оставили 25 мест; теперь их в Самарканде (Узбекия) больше, чем в
«культурной столице России». Власть хочет закрыть Архитектурный,
Литературный, Гуманитарный (РГГУ), инженерные вузы…
В Думе выступает негодяй-политик: «Нам не нужно столько людей с
высшим образованием. Они на митинги ходят, они опасны для власти».
Власть откровенно не любит умных. На самые высокие ответственные
посты ставит безмозглых. Умные уезжают не за деньгами, они бегут от
дураков.
За 12 лет население сократилось на несколько миллионов. Убыль
частично покрыли приезжие чернорабочие.
Мало кому нравится, что они покрывают страну.
Гастарбайтерам не нужна здешняя культура. Когда в Рим вторглись
гунны, им понравились бани, рынки, дворцы, водопровод (большое
удобство); а культура — поэзия, театр, наука — зачем?
Зачем книги тому, кто не умеет читать? Это растопка, а ещё из
бумаги удобно сворачивать кульки для семечек.
Уничтожение культуры бурно обсуждается в прессе. Точно по
пословице: гром грянул — начали креститься. А ведь мы
показали эту опасность давно — одиннадцать лет назад.
В 2001 году «МК» опубликовал разговор с бакалаврами Высшей школы
экономики. Теперь, когда знаем, куда приплыли на галере, этот текст
читается иначе. Вон когда надо было лечиться. Теперь поздно,
неоперабельно.
30 ноября 2001 г.
МОЛОДЫЕ ЛЮДОЕДЫ
Десятки миллионов лишних людей загородили дорогу в светлое
будущее.
Некоторые все еще надеются, что вот-вот к управлению придут
молодые, по-новому мыслящие, и Россия наконец…
А тут вдруг случайная встреча. Двум моим собеседникам 21 год. Они
бакалавры, окончили Высшую школу экономики, теперь учатся там на
магистра. Убеждений своих не скрывают. На столе включенный
магнитофон. Собеседники предупреждены, что идет запись. Говорит
почти все время Антон, Анна вступает редко (имена настоящие).
Александр МИНКИН. Страна немыслимо богата… И все плачут, что
нищета. Учителя плачут, врачи…
АНТОН. Если человек чувствует себя нищим, он должен более активные
позиции занять, а не плакать.
А.М. Огромный слой населения, который справедливо жалуется на
нищету, — учителя. В России 30 миллионов детей. Им нужен
миллион учителей. Допустим, учителя ушли в челноки или умерли с
голоду. А кто будет учить детей? Вы говорите, если человек жалуется
на нищету, пусть меняет профессию. Получается, что образование
— лишнее? Образование умирает…
АНТОН. Само собой. Население это понимает. Учителя начинают утекать
в другие отрасли. Если сейчас у нас 80% имеют высшее образование,
то в конечном итоге будут иметь высшее образование 40%. 11 классов
сейчас заканчивает 90%, будут заканчивать 50%. Они не будут
учиться, действительно. Обязательной будет семилетка. За станок
можно поставить человека без высшего образования, и даже без
среднего. Образованием должна заниматься фирма. Если она хочет
получить большую отдачу от человека, она будет вкладывать бешеные
деньги в образование своих работников.
А.М. Фирма не заинтересована ни в населении, ни в образовании, она
заинтересована в своем коммерческом успехе, правильно? Но станки
уже давно крутятся автоматически. У станка стоять не надо. Фирма
себе выращивает специалиста, двух, трех. Это не значит, что вся
округа будет взята фирмой на обучение, на здравоохранение…
АНТОН. Есть рынок труда, есть фонд заработной платы. Если население
сократится, фонд останется таким же. Заработная плата вырастет. То
есть сначала мы сожмемся, а потом постепенно будем накапливать,
накапливать…
А.М. Вы сказали, если сократятся люди, зарплата вырастет. У нас 145
миллионов людей. Предположим, половина из них умрет. Вы почему-то
считаете, что фонд зарплаты останется прежним. Зарплата возникает
из производства. Нефтяные скважины, газ… Если умирают
историки, лингвисты, то производство не уменьшается.
АНТОН. Совершенно верно. А умрут в первую очередь именно они. Вот
мы и видим вымирание учителей, вымирание военных.
А.М. Значит, должны остаться только те, которые бурят
скважины…
АНТОН. Естественно, естественно. А потом, когда они смогут накопить
себе денег, они купят образование, медицину, и мы не будем делать
большие социальные выплаты. Ведь у нас социальные выплаты
достаточно большие. Если мы их сократим, что у нас произойдет?
А.М. Если перемрут историки и пенсионеры…
АНТОН. Мы на них не будем деньги тратить.
А.М. Это хорошо или плохо?
АНТОН. Это плохо, но сейчас у общества не хватает денег на
развитие.
А.М. И что мешает этому развитию?
АНТОН. Историки. Абсурд, но такова действительность. Мои
рассуждения, может быть, наивны, они, может быть, жестоки. Но
ничего не поделаешь. Я другого выхода просто не вижу.
Антон, объясняя, как наладить в России счастливую жизнь, каким
способом перескочить к богатству, не знает, что почти дословно
цитирует «Бесов» Достоевского.
ВЕРХОВЕНСКИЙ. Как мир ни лечи, всё не вылечишь. А срезав радикально
сто миллионов голов и тем облегчив себя, можно вернее перескочить
через канавку…
Если «срезать» историков, лингвистов, пенсионеров, то и врачи, что
их лечили, тоже станут не нужны. Сколько квартир освободится!
Хотелось понять: этот Антон уникум или норма? Я попросил его
устроить встречу с однокурсниками. На этот раз бакалавров было
семеро. Мы обсуждали детали, нюансы… В чем-то они с Антоном
согласны, в чем-то нет. Но мысль о десятках миллионов лишних людей
не вызвала у них ни ужаса, ни даже удивления.
На прощание я спросил: «Ребята, вы «Бесов» Достоевского читали?»
— «Нет». — «А «Три сестры» Чехова?» —
«Нет»…
Не скинхеды… Симпатичные, умные, учатся в Высшей школе экономики
— элитном престижном заведении. И повторяю — не дети,
им третий десяток. Почему они не читали главных книг?
Они, конечно, стараются обойтись без грубых слов. Вместо «люди
сдохнут» говорят «население сожмется», «умрут профессии». И все же
за красотой своих выражений они, видимо, чувствуют что-то
людоедское. И потому иногда оговариваются, мол, «такие рассуждения
жестоки, но ничего не поделаешь, другого выхода нет».
АНТОН. Был социалистический строй, не было рыночных отношений.
Тенденция была нехорошая. С начала 80-х годов — нарастающий
дефицит продуктов питания. А почему? Потому что не было института
рыночных отношений! У человека был один сорт сыра, да еще и
очередь. У человека не было возможности выбора.
А.М. Теперь много сыра и очереди нет. Улучшилась жизнь?
АНТОН. Улучшилась.
А.М. Продолжительность жизни сократилась?
АНТОН. Сократилась.
А.М. Так жизнь улучшилась или ухудшилась?
АНТОН. Это нужно смотреть с точки зрения социальных и этических
норм.
А.М. Каких «этических»? Скажите, люди стали больше жить или
меньше?
АНТОН. Меньше.
А.М. Это говорит о том, что жизнь улучшилась?
АНТОН. Ухудшилась.
А.М. Но вы только что сказали, что она улучшилась.
АНТОН. С точки зрения рынка она улучшилась, потому что у меня есть
выбор. Если сравнивать систему сегодняшнюю и систему
социалистического строя, я считаю, что так лучше. При
социалистическом режиме был один со