Обычно считается, что первому человеку
была дана лишь одна заповедь —
не вкушать от древа познания добра и зла.
Однако библейский текст говорит,
что Адам получил от Бога не одну, а четыре заповеди.
Третья заповедь Эдема — заповедь познания мира
(наречение имен — Быт 2:19).
Третья заповедь Эдема — заповедь познания мира (наречение
имен — Быт 2:19). С самого начала человек вводится в мир как
творец, как соработник Бога: животные приводятся к Адаму для
наречения им имен. Если вдуматься, это очень странно: мир,
сотворенный словом Божиим, нуждается еще и в слове
человеческом. Бог хочет «видеть, как он назовет» мир (Быт
2:19). Бог оборачивает весь мир к человеку и ждет, что же человек
сделает с этим миром.
Способность Адама исполнить это Божие ожидание — это предмет
мечты послекантианской философии: Адам не аналитически, не
отвлеченно (абстрактно) понимал сущность «вещей-в-себе», видя их
логосы в конкретном многообразии. Вне своего просвещения
Логосом душа, по слову преп. Максима, «медленно продвигается по
пути рассудочного познания» [5]. То, что мог делать Адам, напротив,
предполагает «непосредственное созерцание логосов и причин
сущих» [6]. Не случайно свт. Григорий Богослов высказывает
понимание, очень близкое к Максимову логосо-видению: он называет
Адама в Эдеме «делателем божественных помыслов» [7]. Но
познание уже есть движение: «окрест истины ум находит предел
своего движения» [8]. Адам видел общее движение твари к Богу,
динамически-логосное назначение каждой твари — но лишь в том
случае, если и его собственное движение соответствовало движению
всей Вселенной — к Богу. Выпадение из общего вектора движения
обожения мира повлекло потерю человеком способности
непосредственного познания.
Познающий взгляд человека подобен глазу лягушки: она видит или то,
что движется, или когда сама находится в движении. Пока человек и
мир двигались курсами, ведущими к общему центру (вспомним
классический образ аввы Дорофея) — человек видел логосы иных
видов бытия. Только когда человек поставляется на истинное
место в иерархии бытия, только участвуя в его всецелом движении
— и только из этого движения — он различает
подлинные логосы. «Духовное видение есть свет движения. И
как скоро омрачатся движения, существа не видят высших чинов»
[9].
Сходное познание и ныне доступно людям — тем,
Кому Господь дозволил взгляд
В то сокровенное горнило,
Где первообразы кипят…[10]
В опыте умной молитвы подвижнику открывается «ведение словес
твари». Особенно интересно, что это выражение употребляет для
описания своего опыта человек, заведомо не знавший учения преп.
Максима о логосах — сибирский крестьянин, от лица которого
ведутся «Откровенные рассказы странника своему духовному отцу»:
«Молитва Иисусова веселила меня в пути и люди все стали для меня
добрее И когда я начинал молиться, все окружающее меня
представлялось мне в восхитительном виде: древа, травы, птицы,
земля, воздух, свет — все как будто говорило мне, что
существует для человека, все свидетельствовало Божию неизреченную
любовь к человеку И я понял, что такое “ведение словес
твари” и как “всякая тварь воспевает Бога”»
[11].
Еще два обстоятельства, связанные с заповедью наречения имен, важны
для нас.
Еще доновозаветное предание говорит, что само падение Денницы было
связано с его завистью к человеку (а не к Богу). Надо напомнить,
что Денница — «самый первый светоносец» [12]. Именно к
диаволу свт. Кирилл Иерусалимский относит слова (из ответа Бога
Иову) о бегемоте как «верхе путей Божиих» (по-славянски —
«начало создания Господня») [13]. Люцифер был «князем мира»,
«космократором» (Еф 6:12). Но когда земное создание оказалось более
возлюблено Богом, наделено Им макрокосмическими свойствами,
то есть обрело способность не совпадать, неконгруироваться с «миром
сим» и его «властями», — тогда, «при виде многих преимуществ,
которыми Господь наделил человека, им (Денницей) овладела зависть»
[14].
Грех Денницы — в отказе признать достоинство Адама: «тот, кто
получил в удел управление землей, нашел нетерпимым, что из природы,
подчиненной ему, выходит сущность, созданная по образу Божьему»
[15].
В апокрифе «Житие Адама и Евы» Люцифер говорит: «я не воздам
почести тому, кто ниже меня и позднее меня». Замечательно в этой
связи, что святоотеческая мысль выходит за рамки родового
эволюционизма и не согласна с формулой «раньше — значит лучше
и важнее». Старшинство в онтологической иерархии бытия определяется
не хронологией, а реальной онтологической плотностью бытия.
Так, по мысли преп. Ефрема Сирина, Ева должна была бы спросить у
змия — с чего это он взял, что имеет право поучать человека:
«Сравним тебя с Адамом. Если ты станешь уверять, что ты старше
Адама, то самое имя твое обличит тебя, что гораздо моложе ты Адама.
Адаму было предоставлено наречь имена животным, чтобы показать
великое старшинство его над ними. Не дети дают имена родителям, но
от старейших переходят имена к юнейшим» [16].
Поскольку слово «животное» означает «живущее», к числу тех существ,
которые должны были получить имя от Адама, относились и духи
(«животныя шестокрыльная серафимы»). Тем самым, духи и среди них
первейший — Люцифер — должны были признать первенство
Адама.
Что древняя «обида» Люцифера на Творца не прошла до сих пор, видно
из «Писем Махатм», положенных Е. Блаватской в основу неоязыческой
теософии. Вдохновитель теософских откровений называет себя «владыка
космоса». И вот от этих «планетных духов» шамбалисты узнают, что
Бог — это «выдуманное чудовище с невежеством во хвосте»
(Письма Махатм, 153). Как древле, так и ныне «владыка космоса»
искушает тем, чем Асмодей — «Деву» Жуковского: «Забудь о
Боге, мне молись — мои верней награды!»
Кроме того, именно в заповеди логосного познания мира
— радикальнейшее отличие библейской религии от буддизма. Бог
велит человеку нарекать имена миру. Христианство — религия
Слова, оно дружно со Словом, фило-логично. Эту же онтологичность
слова признает и буддизм. Но с какой переменой знака! В знаменитую
ночь просветления Гаутаме открывается, что именно в именах —
причина бытия мира и человека. И, значит, избавиться от жажды бытия
можно лишь через разрушение имен, через разрушение познания, точнее
— через радикальное ограничение познания, приучение мысли к
абсолютному молчанию обо всем в мире. Просветление Будды было
строго логичным рассуждением: смерть происходит от рождений,
рождения — от дел, дела — от желаний, желания —
от ощущений, ощущение рождается соприкосновением духа с другими
предметами, соприкосновение родится из ознакомления с именами и
предметами, а ознакомление — из познавания. И вот —
просветление: «Разрушь рождение — и страсть и смерть
прекратятся! разрушь желание — и умрет воля! разрушь
соприкосновение — и умрет ощущение! разрушь знание —
умрут имена, определения, а с ними — познаваемость вещей, их
реальность для нас, возбуждающая ощущения! одним словом: разрушь
обман призрачного внешнего мира, и умрет сансара, основа личного
бытия, неведение истины!» [17]. Буддизм стоит на позициях
радикального номинализма: имена ничего не выражают; они лишь
наделяют иллюзорной целостностью и привлекательностью поток дхарм,
мешая тем самым его окончательному замиранию.
Библия же говорит, что человек должен дать имя миру.
___________________________
[5] Преп. Максим Исповедник. Мистагогия //
Творения. Ч. 1. М., 1993, с. 166.
[6] Там же.
[7] Свт. Григорий Богослов. Слово 45. На Святую Пасху // Творения.
Т. 1. Троице-Сергиева Лавра, 1994, с. 666 (Жирный шрифт — и,
далее, курсив — в цитатах везде принадлежат автору статьи.
— Ред.).
[8] Преп. Максим Исповедник. Мистагогия, с. 163.
[9] Пpen. Исаак Сирин. Слово 17 // Творения. Троице-Сергиева Лавра,
1911, с. 101.
[10] Toлcmoй А. К. Иоанн Дамаскин // Собрание сочинений. Т. 1. М.,
1963, с. 515.
[11] Цит. по: Фудель С. И. У стен Церкви // Надежда. Вып. 2.
Франкфурт-на-Майне, 1980, с. 300. Впрочем, здесь вполне могло
сказаться влияние старых переводов духовной литературы с греческого
на церковнославянский; ведь и в тексте Великого канона преп. Андрея
Критского встречается слово безсловесный с позднейшим примечанием:
безрассудный, — явная греческая калька. Итак, человек, не
знавший учения о логосах, но впитавший в себя через литургическую
практику уважение к онтологической весомости слова, вполне способен
к такому словоупотреблению.
[12] Свт. Григорий Богослов. Слово 6. Об умных сущностях //
Творения. Т. 2, с. 30.
[13] Свт. Кирилл Иерусалимский. Огласительное слово, 8 // Творения.
М., 1855, с. 121.
[14] Свт. Ириней Лионский. Цит. по: Danielou, Jean. Les anges et
leur mission. Paris, 1990, p. 72.
[15] Свт. Григорий Нисский. Цит. по: Danielou, Jean. Op. cit., p.
73.
[16] Гlpen. Ефрем Сирин. Адам и Ева // Творения. Ч. 5. Сергиев
Посад, 1912, с. 197.
[17] Кожевников В. А. Буддизм в сравнении с христианством. Пг.,
1916, с. 593.