Европа как диагноз
Европа как диагноз
«Из всех обезьян человек больше всех обезьяна», — писал Фридрих
Ницше.
Иностранщина в речи мелкое делает в наших глазах крупным,
незначительное — главным, ничего не стоящее — важным,
учил Аристотель.
«Только выскочки, не знающие ни скромности, ни благородной
гордости, втираются в круг, который считается ими за высший;
понимающие же свое достоинство люди остаются в своем кругу, не
считая его (ни в каком случае) для себя унизительным…» —
читаем у Н. Я. Данилевского в труде «Россия и Европа».
Эти три фразы всегда приходят мне на ум, когда встречаюсь с
практическими проявлениями болезни европеичанья, которой страдает
Украина (да и не только она). Стоит пройтись по улицам любого
украинского города, как перед тобой начнут мелькать магазины
«Евродом», «Евролюкс», «Еврострой» «Евростиль», кафе «Лондон»,
«Париж», «Мадрид», гостиницы «Европа», «Каталония» и т.д., зачастую
с надписями на английском языке (для пущей убедительности).
Приставка «евро» стала неотъемлемым атрибутом общения
(еврокачество, евроремонт, евророзетка и проч.). Кажется, будто на
Украине всерьёз полагают, что качество, розетки и ремонт могут быть
только европейскими.
Украина преклоняется перед всем европейским. Европейское
образование, европейские технологии, европейская методика,
европейские параметры – всё европейское. Это прилагательное
служит магическим заклинанием, на блеск которого слетается
клиентура, жаждущая вкусить, выпить, узнать что-то европейское.
Это проявляется буквально везде. Подключение предприятия к
программе сертификации по ISO 9001 способствует повышению его
активов в цене. Стандарты ISO 9001 разработаны Британским
институтом стандартов, но их принятие не предполагает изменений в
работе предприятия. Но глаз обывателя ищет заветный
буквенно-цифровой шифр и пребывает в уверенности, что продукция
этого предприятия уж точно европейского качества.
Такие казусы суть проявления т.н. карго-культа. Термин используется
социологами для обозначения бездумного поклонения обывателей чужим
идеям или символам без понимания их сути. Во время Второй мировой
американские самолёты сбрасывали на парашютах грузы для своих
солдат в Меланезии. Часть грузов попадала в руки аборигенов,
которые разработали целый ритуал поклонения самолётам. Помолившись
на пролетающую железную птицу, дикари ждали от неё милостей –
консервов, одежды, муки.
Война закончилась. Недоумевающие островитяне в напрасном ожидании
небесных даров принялись строгать из дерева макеты самолётов и
делать из досок рации, в которые они бормотали заклинания, как это
делали белые люди, после которых должны появиться самолёты. Но
самолёты больше не появились. Зато понятие карго-культа прочно
вошло в социологический лексикон.
Недостатка в его проявлениях не было, что нашло отражение даже в
языке. Вместо отделов у нас теперь департаменты, вместо
свежевыжатого сока – фреш, вместо головоломок – пазлы,
вместо подгузников – памперсы, вместо товароведа –
мерчендайзер.
Образовательная система Украины тоже втискивается в европейские
рамки. Взамен пятибалльной системы оценок введена
двенадцатибалльная, многие ПТУ превратились в колледжи, а в вузах
запущены программы по обучению за рубежом. И эти программы были бы
прекрасным инструментарием для ознакомления с иностранными
методиками обучения, если бы не априорное отношение к обучению в
Европе как к чему-то более качественному.
Украинская политика – это вообще сплошная клоунада
европеичанья. У нас есть Европейская партия Украины, Европейский
центр информационной поддержки, экспертно-аналитические порталы
«Европейский простор» и «Украинская европейская перспектива», Школа
европейских студий, общественное движение «Мы – европейцы!» и
т.д. и т.п. Как о свободе больше всего твердит тот, кто несвободен,
так и о европейскости талдычат те, кого туда не подпускают.
Больше всего Киеву хотелось бы вырваться из «географической
прихожей» Восточной Европы, приблизиться к «западно-европейскости»
хоть на шаг, по принципу «если нельзя покушать с королём за одним
столом, то можно, мы посмотрим через окно, как король кушает?».
Понятие Восточной Европы в его географическом применении не имеет
устоявшихся границ, и восточно-европейскими перестают быть страны,
присоединившиеся к НАТО или ЕС – Польша, Венгрия, Словакия,
Румыния. Для них есть другой термин – Центрально-Восточная
Европа (ЦВЕ) и политической идеологии в нём больше, чем
географии.
Впервые этот термин употребил польский историк Оскар Халецкий,
противник сближения Польши и СССР. Если ранее под Центральной
Европой подразумевалась, прежде всего, Германия, то появление
понятия ЦВЕ лишило Центральную Европу её исключительно германского
наполнения, а политическая причастность к
«центрально-европейскости» превращалась в приз, вручаемый Варшаве,
Бухаресту или Братиславе за их активность в процессах
глобализации.
С тех пор «восточно-европейскость» осталась уделом стран,
находящихся за восточной границей Польши – Украины, Беларуси,
Молдавии. Прибалтику из Восточной Европы «исключили» сразу, как
только она стала членом НАТО.
Так подготавливались ментальные и политические водоразделы Европы
на «правильную» — западную и центрально-восточную — и собственно
восточную, не совсем «правильную». Американский учёный Лари Вульф
указывал на изначальную политико-культурную неполноценность
концепта Восточной Европы по отношению к Европе Западной (Л. Вульф
«Изобретая Восточную Европу»). Главной чертой политического и
религиозного дискурса Запада о Восточной Европе была ссылка на
архаику, всеобщую отсталость восточно-европейских территорий от
остальной Европы.
Но что есть Европа? Н. Я. Данилевский вопрошал, почему границей
Европы служат непременно Уральские горы? Пересечь их не составляет
труда, в отличие от Альп. Куда естественней было бы видеть высокие
и крутые Альпы естественной разделительной линией.
Составляет ли современная Европа единый культурно-политический
ареал? Нет. В античности культурно-политическое и государственное
влияние европейской Греции охватывало Малую Азию и Северную Африку,
но сегодня эти земли к Европе не относят, «ампутируя» тем самым
немалую часть древнегреческого культурного наследия в этих странах
в угоду идеологии. Красочный пример: греческая часть Кипра –
это Европа, а вторая половина острова, под турецкой властью,
таковой уже не является.
То, что состав Европы меняется от эпохи к эпохе, когда одни
государства то включаются в Европу, то изгоняются из неё, служит
лишним доказательством идеологической надуманности понятия
«европейскости». Европа саму себя волюнтаристски поставила в центр
всемирного бытия, вырвавшись вперёд на определённом этапе мировой
истории (экономика, технологии, вооружение). Но так было не всегда,
и долгие века Европа была обыкновенным интеллектуальным и
экономическим захолустьем. Когда европейцы с мистическим ужасом
смотрели на пролетающие кометы и падающие звёзды, в Китае и Индии
уже нашли научное объяснение этим феноменам. Мало кому известно,
что все четыре великих мировых изобретения (бумага, книгопечатание,
порох и компас) пришли на Запад с Востока, а не наоборот.
Ирригационные системы и бани в Испании – тоже наследие
пришедших с востока мавров.
Смердяковщина – этим словом благодаря Ф. М. Достоевскому и
его «Братьям Карамазовым» уже в ХІХ веке обозначали
непритязательное и подобострастное западничество, проевропейские
кривлянья отечественных интеллигентов и политиков. Ныне на Украине
русская классика не в почёте, а смердяковщина из предосудительного
морального изъяна возведена в ранг государственной политики. На
заре украинской независимости «отцы нации» гордо повествовали с
трибун, что выход из состава Советского Союза был залогом
сохранения украинской культуры и нации.
Теперь же они готовы во что бы то ни стало поменять украинскость на
европейскость. А стоит ли?
Владислав ГУЛЕВИЧ
http://kramtp.info/news/12/full/id=24735;